Не та дверь [сборник] - Александр Варго

— Так кто же виноват, что я теперь такая? Баба-яга? А может, останься ты дома, мы сейчас лежали бы тут и занимались бы любовью?

Каждое услышанное слово заставляло Васю опускать голову все ниже. Кто бы там ни стоял в паре метров от него, он говорил правду. Да, конечно, ведьма запудрила ему мозги, но ведь он говорил Але, что любит ее. Вася пятнадцать лет твердил ей это. Три до свадьбы, пока институт не закончили, и еще двенадцать — после. В школе тоже, а потом вот взял да забыл. Учить вежливости начал, наставлять на путь истинный. Обиделся и дверью хлопнул. Получалось, что это были только слова, раз он вот так позволил обвести себя вокруг пальца?

— Что ты делал на своей работе? Тебя же там никто не ждал.

Вася вздернул голову. Алла стояла прямо перед ним, на расстоянии вытянутой руки, полностью перекрывая путь к двери в коридор. Теперь она стала такой, какой была до поминок, ослепительно красивой, невероятно манящей в темноте спальни.

— Расскажи, и пойдешь к детям. А то им с бабушкой, наверное, скоро станет скучно. Нельзя же так долго играть в жмурки, это надоедает.

Мама с сомкнутыми веками, ввалившимися в пустые глазницы, расставив руки, входит в комнату и останавливается возле порога. Голова ее поворачивается из стороны в сторону, уши стараются уловить пусть даже самый тихий звук, который может подсказать, где сейчас находятся дети. Вот она делает шаг, за ним другой, оказывается рядом с кроватью и останавливается.

Там, на втором этаже, сидят дети. Сестра помогла брату забраться наверх. Оба вжались в угол, Женя у Любы на коленях, подобрали под себя ноги и замерли.

Мама поворачивается лицом к кровати, смотрит на детей темными провалами с неровными краями. Должно быть, она что-то почуяла, а может, просто решила проверить кровать целиком и полностью.

Вот она подходит к кровати вплотную, там, где в деревянном бортике сделан проем над лестницей, поднимает руки. Положить их плашмя на второй этаж кровати у нее не получается, мешает небольшой рост.

Тогда мама сгибает руки в локтях, чтобы все-таки постараться дотянуться до дальнего угла, но этого ей сделать не удается. Растопыренные пальцы шарят по одеялу в каком-то десятке сантиметров от детей.

Женя с Любой молчат уже не потому, что так надо. Они потеряли голос.

Все-таки мама понимает, что добыча здесь. Она раскрывает веки, и дети видят черные дыры на месте глаз.

Мама улыбается и шипит тем самым голосом, хорошо знакомым Васе по недавним снам:

— Наш-ш-ш-ла.

Встает на цыпочки, и это позволяет ей протянуть руки немного дальше. Она цепляется левой ладонью за бортик, подтягивается еще выше. Самыми кончиками пальцев правой руки нащупывает Любину ступню под одеялом. Пытается схватить, но пальцы скользят по пододеяльнику, срываются.

— Ах… — Бабушка вздыхает.

Добыча так близко, она в западне, осталось только дотянуться. Не хватает считаных сантиметров.

Охваченная вожделением, Васина мама переступает ногами по полу, поочередно сгибает их в коленях. Она ударяется о ступеньку лесенки, ведущей на второй этаж кровати.

Потом бабушка опускает голову так, будто бы глаза все еще при ней, и она может увидеть, что же ей помешало. Женщина снова поднимает ногу, нащупывает нижнюю перекладину, неловко толкает тело наверх. Утвердившись на новой высоте, она улыбается. Теперь дети полностью в ее власти.

Женька закричал высоко и протяжно. Секунду спустя раздался и Любин визг.

Вася не понял, не смог вспомнить, как оказался в детской. Он только что был в спальне, а перед ним стояла Аля. Теперь отец уже смотрел на Любу с Женей. Они сидели на втором этаже кровати и глядели на него.

Естественно, никакой мамы в комнате Вася не увидел.

Дочка первой отреагировала на его появление.

— Папа, ты никуда не ушел? — спросила она.

— Ушел?.. — Он бросился к окну, чтобы заглянуть в проем между стеной и шкафом.

Там никого не было. Вася распахнул дверцы шкафа, но и там не увидел ничего, кроме одежды.

— Куда ушел? — Вася опустился на колени, заглянул под кровать.

— С мамой. К Бабе-яге.

Отец медленно выпрямился и, стоя на коленях, спросил:

— С мамой к Бабе-яге?

Люба кивнула и пояснила:

— Ну да. Так бабушка сказала.

Вася молча смотрел на детей.

Значит, его мама все-таки была здесь? Интересно, в каком же виде? Но отец не стал спрашивать об этом сына и дочку.

— Она пришла, стала загадывать нам загадки и сказала, что если мы отгадаем их, то Баба-яга вернет тебя и маму. А если нет, то мы вас больше не увидим. — Люба всхлипнула. — Нас отдадут чужим дяде и тете. А потом ты побежал к нам, и бабушка исчезла.

Вася поднялся на ноги, поискал взглядом Женькин стульчик, нашел и тяжело опустился на него. Иллюзия. Эта стерва опять заморочила им всем головы.

«А ведь поговори мы вчера…»

Как правдоподобно!

— Ну так что, доблестный рыцарь, ты еще не передумал сражаться с бедной старой женщиной? — спросила тьма в коридоре. — Расскажи мне, как ты собираешься это делать, если даже не можешь понять, когда я вожу тебя за нос?

Вася вскочил на ноги и повернулся лицом к двери, стараясь закрыть собою детей.

— Твои фокусы тебе больше не помогут. — Его голос постыдно сорвался и дал петуха.

— Не помогут эти, возьму другие, — безмятежно отозвалась ведьма. — У меня их много накопилось, пока всяких-разных охотников уму-разуму учила. Ты им, кстати, не чета. Неужто на самом деле думаешь, что это поможет? Спасет?

Вася не сразу понял, что ведьма имеет в виду. А потом ощутил, как в мякоть ладони впивается что-то острое, и опустил взгляд. Его рука забралась под футболку и стискивала нательный крестик.

— Бедный рыцарь. — Ведьма поцокала языком. — Не очень-то это похоже на оружие, да? Но если тебе так нравится, то на-ка вот, лови. Теперь ты сможешь думать, что у тебя вооружены обе руки.

Вася успел заметить, как из тьмы коридора вылетело что-то маленькое, а вот уклониться уже не смог. Неведомый снаряд слегка ударил его по лбу, кожа на миг ощутила леденящее касание, а затем с тихим звоном упал на пол.

— Напиши-ка лучше завещание, доблестный рыцарь. Есть у тебя, кому все оставить? Дети не в счет. — Голос нечисти осыпался на пол сухими потрескивавшими смешками.

Этот звук отворил в Васиной памяти еще одну маленькую дверцу в детство. Летом ему нравилось ловить всяких-разных жуков, собирать их в коробку, а затем наступать ногой: хрусть! Там, в коридоре, словно кто-то семенил по настоящему ковру из дохлых насекомых. Хрусть-хрусть-хрусть!

А потом наступила тишина. Вася еще какое-то время стоял, прислушиваясь. Ноги его противно дрожали в коленках. Ему то и дело казалось, что в дверном проеме возникает чей-то силуэт, то ли мамин, то ли Аллин. Но прямоугольник выхода в коридор оставался пустым и темным.

Наконец-то Вася справился с собой, шагнул к двери, закрыл и запер ее. Умом он понимал, что смысла в этом было немного. Новый морок мог возникнуть где угодно, в том числе прямо посередине детской или даже в кроватке. Ему вспомнилась Аля, ложащаяся рядом с Женькой, обнимающая его. Порой сын очень просил об этом, и жена без особого сопротивления уступала ему.

Но все же с запертой дверью было спокойнее. И ему, и детям.

Он развернулся, присел на корточки и принялся искать предмет, которым ведьма кинула в него. Вася увидел слабый отблеск возле кровати, шагнул туда, протянул руку и схватил находку. Пальцы тут же сообщили ему о форме снаряда, который метнула в него погань. Похоже, это был небольшой крестик, скорее всего нательный.

Вася поднес руку поближе к глазам, раскрыл ладонь, задрожал и едва не уронил то, что на ней лежало. Он пошатнулся, ударился плечом о поручень лесенки и, скользя по нему боком, сполз вниз. Его руки бессильно легли на пол.

Мамин крестик. Не точно такой же, не чей-то другой, а именно ее. Серебряный, потускневший от времени. С такой знакомой царапиной, косо пересекавшей нижнюю часть. Мама надела его на крещении, когда Вася учился в шестом классе, и с тех пор ни разу не снимала. Совсем простой, ничего лишнего. Гладкая поверхность и надпись «Спаси и сохрани» на тыльной стороне.

«Это, Васенька, защита наша — если вера сильна и чиста», — прозвучал в его голове мамин голос.

Они похоронили ее во вторник, и крестик был на ней. Начитавшись рассказов о жадности работников похоронной службы, Вася это проверил лично, хоть и сильно сомневался, что кто-то положит глаз на такую дешевую для неверующего вещь. Ведь не золотой даже. С другой стороны, курочка по зернышку клюет, а сыта бывает.

Выходит, не спас и не сохранил, даже после смерти. А может, это снова было наваждение, только еще более искусное?

Васина ладонь резко сжалась. Острые углы крестика тут же врезались в кожу. Нет, реальность. По крайней мере, он не слышал о таких наваждениях, которые были бы настолько вещественными.